— Простите... — за пропущенные проповеди, за пренебрежение к звёздам, за собственный заплаканный вид и за то что придаётся унынию в ночи вместо лицезрения десятого сна. За всё. Рори говорит со священником, но обращается, почему-то, к своим коленям. Запоздалый стыд за короткие пижамные шорты и майку красит щёки в зарево.

Ей кажется, что она недостойна дышать с ним одним воздухом. Отец Адам наверняка перед Богом уж точно чище, чем она и оттого в его глазах нет и тени сумбура сомнений. Должно быть подумал, что ей необходима компания и успокоение, ибо негоже рыдать в храме господнем как на похоронах, но Рори совершенно отчётливо осознаёт, что ей нужно совсем не это.