Она остановилась только когда поняла, что испачкала кровью жесткий воротник форменной рубашки. Железо и дешевый алкоголь горчили на нёбе, за спиной где-то далеко пульсировала электронная музыка, ставшая теперь громче и ярче, гипнотически повторяясь по кругу. Райна закидывает назад голову, языком проводя по губам, вылизывая уголки рта и собственные зубы, отнимает руки, капканом сжавшиеся на чужом теле, вдавившие обломки лучевых костей в мясо, чтобы ими пригладить волосы, слипшиеся в красные пряди, убрать их со лба, коснуться влажной хлопковой ткани и на выдохе протянуть "Че-ерт". Кровь, смешанная с дешевой водкой и безобидными наркотиками, не стоила испорченной рубашки - девушка под ней улыбалась обломками зубов в вывороченной челюсти, подмигивала одним оставшимся глазом под веком с неоново-синими блестящими тенями.
Ее тело уже начало остывать.

Райне не нравится быть одной - она ищет ладонями руку брата, но зачерпывает только сгущенный, как перед грозой, разряженный воздух. Она бессильно злится на Рейнхарда, которого забрала с собой Елизавета (Райна называет ее на разные лады, Эржебет, Элизабет, Элиза, Элизабетта, Элспет, глумливое "мамочка" остается на кончике языка, Дитрих не решается произнести его вслух), хочет наказать его за каждую минуту его отсутствия. Тогда она идет по следам людей, по пульсирующему в воздухе ритму, по красному свету, разливающемуся на разноцветную жесть готовых к отправке контейнеров. Музыку становится слышно только позже, когда она, повторяющаяся, срывающаяся, вклинивается в общий пульс, а красный неоновый свет становится все глубже, пока, наконец, не заливает лицо. Кто-то касается плеча Райны, потом бедра, толкает ее локтями и спинами, весь живой, состоящий из множества частей, поток хочет ее либо поглотить, омутом утянуть в эпицентр. Карминовый там сменяется черным, и на несколько секунд темноты перед глазами ей кажется, будто она попала в глубокую яму, вернулась в каменный мешок, и она услышит знакомый до фантомной боли голос, называющей ее по имени. Но вместо - по-птичьи щебечущий голос, пытающийся перекричать, вклиниться в поток музыки, "Ты одна?".

Потом она своими губами поедает помаду с губ Дитрих, вылизывает, как собака, ее скулы и подбородок, лезет пальцами в прорехи между пуговицами рубашки и удивляется, что она такая холодная - Райна только смеется в аккуратное белое ухо, прежде чем...

На холодной белой коже кровь остывает и засыхает быстро, осыпаясь красной пылью. Райна манжетом вытирает подтеки с лица, размазывая их по подбородку и скулам, не торопится подниматься с разломанного девичьего тела - сидит между разведенных теперь открыто и бесстыдно колен, будто они собрались трахнуться прямо на влажном и пахнущем гниющей рыбой асфальте. Она была красивой - Дитрих не узнала ее имени, прежде чем запустить руку в светлые до белизны волосы и впечатать это красивое лицо в тупой край контейнера с достаточной силой, чтобы промять внутрь черепные кости и сломать зубы, ей не нужно было быть красивой, чтобы Райна ее выпила, - но кровь ее была отвратительной. Ей жаль свою рубашку и то, что ради этого она убила хохочущего пьяным красным смехом парня, последовавшего за ним, подначивающего свою подружку залезть малолетке языком в рот - он лежал чуть поодаль, в нелепой позе, посреди передернувшейся пленкой жирной крови. Жизнь, зародившаяся в кластере портовых доков, с подпольными клубами, собачьими и человеческими боями, продолжалась где-то далеко, только отчего-то Дитрих чутко слышит чужие шаги.

... Прежде чем сломать лицевые кости, чтобы они прошили лицо, и кровь можно было лакать, слизывая с кожи - следов зубов Райна не оставит.

Кто-то двигался к ней - уверенной поступью, тяжелыми шагами, попадающими в далекий ритм. Слишком четко, чтобы быть кем-то пьяным, случайно потерявшимся в коридорах между контейнерами и грузами, и слишком спокойно, чтобы тем, кто испугался того, что она сделала. Дитрих медленно встает, носком туфли переворачивая мертвое тело на бок, чтобы не видеть обиженно прикрытый глаз, лениво наклоняется, чтобы поправить сползший с колена гольф, выжидает, пока темнота станет недостаточно густой, чтобы скрывать незнакомца. У нее было время уйти, но Райне интересно.

- Привет. - говорит она звонко, и поднимает ладонь, чтобы коротко помахать ею отточенным легким движением, раз, два. - Неловко вышло.