Это похоже на возрожденный Хаос на Земле в миниатюре. В отельных апартаментах Клариссы точно прогремел неслышный тканевый взрыв, погребая всё сущее под всполохами ласкающего эротизма шёлка и вкрадчивого многообещающего одним своим видом кружева.
Постель усыпана нарядами. Напоминает фрагмент базара с шелком, бархатом, парчой, кружевами, тафтой — платья друг на друге сливаются в единый безвкусный рисунок: даже лучшие из них станут пародией на пусть дорогую, но тряпку, если кинуть их столь небрежно. Кларисса раздраженно опускается прямо на пестрое покрывало из вещей, взметнув органзу подюбника одного из десятка отвергнутых вариантов ввысь.
Всё обязано быть идеальным в этот вечер.
Я всегда идеальна.
Сегодня в её голове это звучит не так утвердительно как обычно. Впервые Кларисса не только ощущает потребность быть на высоте: всё кажется недостаточно безупречным.
Чувство, словно она вдруг задалась вопросом о том, как дышит и теперь не может делать это на автопилоте, препарируемые каждый вздох, рассматривая со всех сторон и отчаянно нуждаясь в кислороде, покуда процесс исследования не выдаёт никаких результатов. Впору чувствовать себя девицей лет шестнадцати от роду и от чего?.. В этом месяце она получает не просто ставшее привычным письмо от рыжеволосого мага. Приглашение на кремовой бумаге, выведенные аккуратным почерком, узнаваемым ею из тысяч даже без подписи, оставленной внизу послания.
Очень похоже на назначенное свидание.
Вальмонт ловит себя на том, что откровенно волнуется и это уже ни в какие ворота, но... Того следовало ожидать. Единственный мужчина из прошлого, с которым расставание прошло полюбовно. Единственный, с кем ей хотелось остаться.
Рудольф — воплощение стиля и эстетики. У Рудольфа ум учёного, душа деятеля искусства и руки создают портреты и мелодии, западающие в душу. Порой ей кажется, что герр Эйхман и в ней видит некое произведение изящного искусства — не это ли помогает ему со столь восхитительной снисходительностью прощать её худшие пороки? Это было искренним и подкупало: для него одного, как думала Клэри, она могла бы пожелать стать лучше, не будь в ней твёрдой убеждённости в умении Рудольфа превозносить не только её достоинства, но и воспевать недостатки. Кто ещё в силах быть таким?
Платье выбрано с трудом. Кларисса ведёт вниз по ласкающей на ощупь ткани ладонью — приятная и нежная.
Через плечо раздосадованный взгляд: за спиной всё тот же беспорядок и он не думает исчезать. Приходящую горничную ждёт сюрприз, в ходе завершения которого Кларисса, в любом случае, будет недовольна: девица либо не решится утрамбовывать тканевое безумие в закрома шкафов, либо же сделает это в корне неверно. Клэри уборку ненавидит всей душой. Но не сильнее чем ненавидит, когда прикасаются к её вещам: определённую сложность её характер, всё же, из себя представлял.
Может пора перебраться в собственное жильё?
Конечно нет: чушь какая-то.
И не чушь это вовсе, просто всё должно происходить постепенно. Начать с приличного отеля, впоследствии внедрить в свой номер кактус в качестве пробы пера — выживет ли с ней хоть что-то. Потом можно и зверька завести. Кого-то совершенно неприхотливого и самодостаточного, кого разрешено держать в стенах отеля. А такие вообще есть? Если нет, то Кларисса уже насчитала один провальный пункт в своём и без того не особо безупречным плане.
И лишь потом следует подумать о том, чтобы подумать о своём жилье, где вся собранная компания из представителей мира флоры с фауной будет счастливо обитать в одних ставших родными стенах.
Кларисса не умеет копить деньги. Кларисса в быту выживет, но до быта этого надо ещё дойти семимильными шагами, закрыв глаза при прохождении вдоль магазинных дверей бутиков.
До апартаментов Рудольфа можно добраться за двадцать минут без пробок на вовремя вызванном такси: Кларисс торопится. На сборы потрачен день, но к назначенному часу она довольна результатом трудов своих чуть более чем просто полностью. Красный цвет придаёт уверенность... Сегодня отражённая в зеркале девушка в красном с головы до ног. Алый дерзкий росчерк в набредающих на город сумерках.
Она не злится на болтливого таксиста. Не просит сделать при других обстоятельствах показавшуюся бы раздражающей музыку потише, переключить или выключить вовсе — мыслями не здесь. Не уверенна что тосковала по этому волнению: больно быстро сердце бьётся, да и голова будто кружится, а ведь встреча даже не случилась.
Всё что остаётся — сжимать в руках бутылку подготовленного красного вина. Не стоит наносить визит к старому другу с пустыми руками, верно? Её прохлада отвлекает, но незначительно. Ошарашенный полузабытыми эмоциями разум смыкает тиски вокруг воспоминаний в нон-стопе.
Она боится увидеть его сейчас или страшится не увидеть вовсе? Разочароваться? Не узнать? Чушь: Кларисс знает что узнает его лицо из миллиона других. — Приехали. Мисс?.. — от смеси страха и предвкушения по коже холодок. Украшенные красным в тон платье лаком ногти выцепляют из сумочки (кошельки Вальмонт упорно не признаёт) купюру и протягивает таксисту:
— Сдачи не надо.
Добродушного вида швейцар распахивает перед ней двери, сияя улыбкой и лифт несёт на нужный этаж бесконечно длящиеся секунды. Будь Клэри не собой, смалодушничала бы. Спустилась обратно, вызвала другое такси, уничтожила бы вино в одиночку, гадая о том, на какой ступени глупости находится её решение по шкале от одного до семи. Кларисса всё ещё может сказать, что она осталась сама собой и её палец вздымается выше к дверному звонку, надавив на него дважды. Никаких побегов. Только вперёд.
Подготовленная речь медленно тает перед глазами в её мыслях, не оставляя даже эха от сотканных в готовые предложения слов. Будто не было прошедших лет — Рудольф не кажется постаревшим и на год. Да что там: на день. Кларисс улыбается. Делает шаг вперёд. Рудольф — приверженец этикета, призванного сделать их встречу спокойной, почти сдержанной на первых нотах. О дальнейшем девушка благоразумно не думает: не любит загадывать. Хотя может предсказать примерное приятнейшее развитие событий. Хочет сказать что скучала, думала постоянно, представляла, вспоминала... Вслух же произносит негромкое, почти шепчущее и уверенное:
— Здравствуй.