РОЛЕВАЯ ИГРА ЗАКРЫТА
нужные персонажи
эпизод недели
активисты
— Простите... — за пропущенные проповеди, за пренебрежение к звёздам, за собственный заплаканный вид и за то что придаётся унынию в ночи вместо лицезрения десятого сна. За всё. Рори говорит со священником, но обращается, почему-то, к своим коленям. Запоздалый стыд за короткие пижамные шорты и майку красит щёки в зарево.
Ей кажется, что она недостойна дышать с ним одним воздухом. Отец Адам наверняка перед Богом уж точно чище, чем она и оттого в его глазах нет и тени сумбура сомнений. Должно быть подумал, что ей необходима компания и успокоение, ибо негоже рыдать в храме господнем как на похоронах, но Рори совершенно отчётливо осознаёт, что ей нужно совсем не это.

Arcānum

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Arcānum » Игровой архив » черным по белому [5 июня 2017]


черным по белому [5 июня 2017]

Сообщений 1 страница 7 из 7

1

https://i.pinimg.com/564x/e8/73/c5/e873c5e54f01a93d3fe5d28a6664c4ca.jpg

Дата и время: 5 июня 2017 г.
Место: офис SAN FRANCISCO JOURNAL
Участники: Zen Newman & Jonathan Gioia
Краткое описание: каждый день ты выводишь черным по белому - маленькие стикеры, ими заполнен весь твой рабочий стол. ты забегаешь в ближайшую кофейню и берешь черный в белом стаканчике. ты несешься по офису - твои белые кеды прямо по черному жесткому ворсу офисного ковра. и, конечно, он тоже весь черно-белый. белая рубашка, улыбка. черный пиджак, туфли и глаза. глаза. ты замираешь перед ним - кто же, блять, переключил твой мир в этот чб режим? кажется, цветная пленка закончилась.

0

2

Утро было прекрасным, пока Джонатан не открыл глаза.
В этот день он не собирался в офис. Будучи главным редактором, он верил в свое богом данное право периодически (очень-очень редко), но откашивать от работы, особенно если чувствовал себя не лучшим образом. А именно так он себя и чувствовал - после вчерашней трапезы, которая явно накачалась чем-то совсем уж запредельным. Вечера он не помнил практически совсем, но сейчас осталось просто легкая...слабость. Джонатан не вполне был уверен в своих ощущениях, но кажется он напоролся на уже-не-жертву изнасилования. Чем извращеннее насильник - тем более сильную наркоту он добавляет в коктейль жертве, и этот славный малый был еще тем извращенцем, судя по ощущениям Джонатана. Кажется он оставил кого-то без секса, но не то чтобы сильно жалел об этом.
А вот о попытках есть второпях и "не заморачиваясь" - очень даже. Но последнее время Арканум как-то слишком уж закручивал гайки и, по опыту Джонатана, в таких ситуациях опасно неделями обхаживать свой будущий ужин - привлечешь слишком много внимания. Может, пришло время совсем перейти на пакеты, но Джойя не был пока уверен, как относится к этой идее.
Словом, ему просто надо было сегодня поработать из дома - к  обеду его бы уже отпустило совсем, и вечером он бы даже сам погулял с собаками в кои-то веки, но у провидения планы не его персону были другие.
-В каком смысле "сегодня"? Встреча была назначена на следующую пятницу. Я не поеду сегодня в офис, я же уже сказал...Ясно. Я буду через час. Подготовьте все, - Джонатан с сожалением посмотрел на Пампкин, которая, как обычно, при первой же возможности забралась на колени - прости, милая, сегодня папочке опять надо на работу.
И вот уже в машине и дурном настроении, с пакетом крови, перелитом в стакан из-под кофе. Он не слишком любил открывать запасы на черный день, но нельзя же предстать перед адвокатами по вопросам авторского права в плохом виде?
От крови понемногу становилось лучше, так что к моменту, как Джойя вошел в офис, он был уже в своем привычно-раздраженном состоянии.
Хорошая сторона его непопулярности как писателя -ни у кого нет притязания на его интеллектуальную собственность. Это был первый раз за всю его жизнь, как адвокаты позвонили ему и попросили встретиться. Он знал, что может найтись какой-нибудь родственник в десятом колене, который заявит права на его книги, но искренне не думал, то это все же произойдет. По его прикидкам девушка, с которой он спал в молодости, сейчас уже должна была быть в маразме, ее ребенок от него - приближаться к этому возрасту, а внуки вряд ли когда-либо о нем слышали. Были еще родственники матери и отца, но...В общем, все было как-то очень странно.
Но Джонатан знал точно одну вещь - его книги будут оставаться его до тех пор, пока он жив, каких бы денег ему это не стоило.
Дожили - со мной собираются судиться из-за авторских прав на мою книгу. Сколько от нее там сейчас доход-то?
Думать о том, что книгу собираются экранизировать совсем не хотелось - Джонатан был категорически против любых попыток воспроизведения его творчества, кроме как на бумажных носителях, в электроном формате и формате аудио-книг. Не хватало потом еще краснеть за отвратительную актерскую игру и бездарную режиссуру.
Он зашел в свой кабинет, чтобы сменить пиджак - в офисе у него был специальный, черный, самый простой пиджак для встреч. Он буквально давил на него свой ординарностью и нелепой простотой, но он опытным путем выяснил, что это - наименее раздражающая окружающих вещь в его гардеробе.
В целом, он верил, все должно было пройти неплохо - он был сыт и более-менее спокоен, был уверен в законности своих прав на книгу и точно знал, что никто не сделает ему предложения, которое могло бы заставить его передумать. Оставалось только сообщить об этом адвокатишкам и разойтись.
Он был уверен, что все пройдет хорошо ровно до момента, как вошел в переговорную.
Вдох-выдох.
Поймал за руку первого попавшегося сотрудника.
-Найди того, кто здесь все приберет. Быстро. Или пеняй на себя.
Он брезгливо поморщился, осматривая стол, на котором валялись черные папки. закрытые и открытые, часть бумаг успела свалиться на пол и стулья. Ему казалось невероятным то, что даже за порядком в офисе следить приходится ему.
Пора искать нового помощника. Кровь к голове этой совсем перестала приливать.
Он сел на свое привычное место во главе стола и, отодвинув бумаги подальше, решил проверить почту. До встречи оставалось еще минут двадцать, нужно было потратить время с пользой и при этом никого не убить.
Прошло не так много времени, когда дверь в переговорную открылась. Джонатан даже не поднял взгляд, увлеченный письмами редакторов и приглашениями на пару вечеринок.
Вошедший шуршал папками и бумагами, дыша почти бесшумно и вообще существовал сейчас ровно в том режиме, который Джойя так в людях ценил - незаметном.
Ну почти.
Он был бы совсем незаметен, если бы не въедливый и слишком сладкий для мужского запах.
Джонатан любил хороший парфюм и людей, которые грамотно его подбирали.
Этот парень к числу оных не относился.
-Открой окно, будь добр, - вздохнув, произнес он - я полагал, у вас врожденный талант подбирать себе парфюм. Век живи - век учись.

+1

3

в тот момент, когда тебе показалось, что ничего более скучного, чем просто торчание в душном офисе в погожий июньский день тебе не предложат - появился терри. очередной работник среднего звена, который поглощает бизнес ланчи по скидке, носит безвкусно подобранные галстуки и считает, что в его обязанности входит унижение своих подчиненных. ты явно попался под горячую руку - просто не вовремя вышел из сортира, а он схватил тебя за плечи, привлекая внимание. глаза сумасшедшие, брызжет слюной как питбуль и называет тебя заком (прекрасно зная, что ты - зен; глупости в терри было предостаточно, но все же имя он твое должен быть успеть выучить за время твоей работы в офисе).

- давай в переговорную, поживее, шевели булками,
- нервно теребя мутно-перламутровые запонки на манжете, тараторил он, - у тебя есть двадцать минут, болван, - ты считал, что люди, которые называют других людей "болванами" уже вымерли, но, кажется, один индивидуум все же остался - повезло. естественный отбор на этот раз не сработал, поэтому ты бы помолился за его душу, если бы верил хоть во что-то, кроме женских грудей.

ты отправился прямо по коридору. немного проблуждав, то ли из вредности, то ли из-за внезапно проснувшегося топографического кретинизма, в итоге отыскал дверь в переговорную. аккуратно заглянул внутрь. пусто. почти. за столом сидит главный редактор san francisco journal, и ты еще не зашел, но уже чувствуешь стойкий запах злости и раздражения. неразбавленные, смешанные в дикий коктейль, который был залит с самого утра прямо в глотку - вся эта гремучая смесь теперь покоится на дне желудка, но стоит поднести спичку - все взлетит тут к херам на воздух. не выспался? жена или кто у него там не дала? в автомате закончился любимый кофе? не имеет значения, сейчас нет времени на размышления.

поэтому ты просто решил выполнять свою работу - собирать разбросанные по столам и полу папки и документы в стопку.
твой взгляд то и дело обращался к мистеру джойя - так близко ты его раньше не видел. он всегда пролетал мимо тебя в коридоре, был где-то на периферии, до одури занятой и заносчивый, в своем идеально выглаженном костюме и до ужаса выверенным движениями расстегивал нижнюю пуговицу пиджака и здоровался с крупными шишками журналистского мира. он напоминал касатку - вроде добродушный дельфин, но в то же время глубоководный безжалостный хищник. ты не сомневался, что когда кто-то отворачивался, он кидался на свою жертву, откусывая им головы. все эти иссушенные временем черепа бережно хранил в своем кабинете (куда, кстати, редко кого пускал) и своей коллекцией ужасно гордился. и ты слышал столько про него историй, что всегда хотел проверить их - но, конечно, идея спросить у самого редактора - всегда казалось безумной. марта бы сказала, что он ебанутый, но все же не ебнутый (она эти прекрасные прилагательные умела различать по эмоциональному оттенку) - тот самый, с которым лучше общаться на расстоянии вытянутой руки.

ты бы, если честно, с ним совсем не общался - он не располагал. скорее вызывал желание абстрагироваться, изолироваться, скрыться и не показываться - у всех, у тебя - тупой и стерильный интерес, какой бывает, когда тянешь растопыренные пальцы к розетке. ударит или нет? ударит? ты с упоением думаешь, что скорее всего нет, поэтому ухмыляешься его замечанию и просьбе одновременно. прежде чем открыть окно, подбираешь папку, которая лежит прямо у его ног. смотришь исподлобья, почти скрыв глаза за темными кольцами волос, - могу снять футболку, - чеканишь ты, позволяя губам растянуться в невинной улыбке. той самой, которую ты обычно показываешь маме и папе, когда чего-то хочешь. той самой, которую преподаватели не выдерживали в университете, отворачиваясь. той самой, которая сразу после вашего секса - она еще не чувствует себя брошенной, но зато ощущает какой-то подвох и опустошение, - должно стать лучше, - приподняв одну бровь, выравниваешь собранные листы и папки, стукнув ими о поверхность стола.

- или все же окно? - не ждешь ответа, удрученно вздыхаешь. кладешь папку и медленно подходишь к окну и, приподняв жалюзи, рывком открываешь его, впуская свежий воздух в помещение. свежим он не оказывается - пахнет краской, пылью и горячим асфальтом. типичное лето в городе. точнее, в офисе - ты уже приготовился к тому, что следующие недели будут еще скучнее. закончатся те, чей рот можно вылизать, кого можно трахнуть в обеденном перерыве и те, кто делают минет лучше всех (таких, к сожалению, было немного). офис вообще не то место, где можно подобное отыскать, удивительно вообще, что та блондинка-секретарша отправилась к тебе на съемную квартиру просто так, предварительно не надев белье. еще удивительнее, конечно, было, что она на утро ушла сама - без твоих просьб и уговоров. со взрослыми было проще, девушки же из студенческого кампуса не понимали намеков и еще умудрялись утром напялить твою майку или даже рубашку. тут все было проще. в разы.

ты оторвал взгляд от происходящего за окном и прошел обратно к столу, на котором уже было несколько стопок бумаг и папок. оставалось только унести их. ты заметил последний лист, завалившийся за креслом и, слегка задев рукой руку сидящего мужчины, поднял его. положил лист в одну из стопок. кажется, все. или ему еще что-то надо? ты рефлекторно взъерошил волосы, дожидаясь какой-то реакции от главного редактора.

Отредактировано Zen Newman (2018-07-18 22:22:39)

+1

4

Наглость.
Джонатан почуял ее даже ярче, чем слышал отвратительный сладкий аромат, исходящий от парня.
Он был окутан наглостью словно коконом, только не защищающим его, а питающим. Он знал таких людей, отвечавших на любую фразу с сарказмом и "плохо скрываемым" чувством собственного превосходства, только вот у большинства это был лишь защитный механизм, продукт недолюбленности мамочкой или комплекса по поводу длины полового органа.
С этим пареньком все было не так - он не стушевался тут же, не отвел поспешно взгляд, не вздернул презрительно свой симпатичный носик.
Это цепляло.
Джонатан отвлекся от экрана мобильника, незаметно поглядывая на юношу. Кажется, он видел его здесь раз или два, а может и нет - тут полный офис народу, где же тут всех упомнишь? Когда-то в начале карьеры он думал заставить всех ходить ходить в галстуках определенных цветов, но быстро отказался от этой идеи, ибо - зачем? Подавляющая часть сотдников была людьми, и Джонатан, хоть и не был так стар, но уже смирился с мыслью, что никто из них ео не переживет и что жизнь их скоротечна. Если они не умрут в обозримом будущем, то уволятся, уйдут в декрет, сменят прическу - так и зачем их запоминать? Локомотив их жизни пронесется мимо Джонатана так быстро, что и названия будет не разглядеть. Как начальника его это конечно так себе характеризовало, но он знал, что ему есть чем крыть этот свой "недостаток".
Паренек тем временем продолжил убираться, не то чтобы обращая внимания на своего, вообще-то, босса.
И эо зацепило повторно. Не так сильно, как в первый раз, но достаточно для того, чтобы задержать на нем свой взгляд подольше.
А без футболки он должен быть неплох.
Джонатан не звал эти мысли, но они неизбежно должны были появиться. Телосложением парень был схож с греческими статуями-  аккуратный, подтянутый, каждый его кусочек был словно бы отшлифован из несовершенного булыжника и превращен в него такого, каким он был сейчас. Пялящегося в окно.
Тухлый вонючий ветер слегка, едва уловимо, развевал его кудри. Ему не место у этого окна. Ему не место у этого уличного смрада и копоти.
Он слишком чист. Слишком такой как надо.
Прикосновение должно было напоминать холодный мрамор, но кожа была мягкой и теплой. Живой.
-И что, работает? - спрашивает он, рефлекторно поправляя стопку бумаг на столе - эта твоя улыбочка?
Джонатан понятия не имеет, кто это такой, но может видеть его. Может чувствовать его, не понимая, как это происходит.
Он смотрит в глазах, в которых нет ничего, кроме скуки и холодного мрамора. Его лицо лепили сами боги, Джонатан не сомневается в этом ни на секунду.
Он хватает парня за бейдж, болтающийся на груди. Он знает, что не должен быть заинтересован, но никогда не любил обманывать себя - он заинтересован. Может, всего на мгновение. Может, на день или даже неделю.
-Зен, - читает он - странное имя.
Он резко отпускает бейдж и тот приземляется обратно на грудь парня.
-Бумаги отнеси на рецепшен, пусть разберутся. И достань мне воды, будь добр.
Он не знает, почему так вежлив. Он не знает, зачем вообще с ним разговаривает и почему не хочет, чтобы его оставили одного прямо сейчас. Он не знает, зачем просит чертову воду. Ему просто надо, чтобы Зен задержался. Еще всего на миг. Всего на пару минут, и Джонатана отпустит. Всегда отпускало, потому что никто не способен вызывать в нем интерес на большее количество времени, и уж точно не наглому юнцу попадать в круг избранных.
Но он все еще здесь, и взгляд Джонатана все еще не расфокусировался.
Может, он все же видел его раньше? Просто почему-то не заметил или заметил, но реши не заострять свое внимание?
Таких не забывают.
Ты очень красивый, знаешь? - то, что хочется сказать, но вместо этого
-С газом.
Он смотрит слишком долго. Еще немного, и парень возгордится, он ведь наверняка привык, что все смотрят. Что все любуются, словно пустой куклой. Поэтому ведь и так скучно, да? Когда выглядишь как картинка, все само идет к тебе в руки.
Он заставляет себя перестать смотреть, переводя взгляд обратно в телефон. Мир словно бы меркнет на мгновение, но Джонатан не дает себе так думать - не хватало еще розовых соплей в мыслях.
Это просто красивый ребенок.
Чертовски красивый ребенок.
Зен.

+1

5

ты фатально молчалив. как будто все реплики мистера джойя - совершенно не требуют ответа или какой-либо ярко-выраженной реакции от тебя. ты даже не киваешь, не моргаешь, ни-че-го, просто смотришь - хрупкая статуэтка, существуешь лишь для того, чтобы тобой любовались и не просили большего.

выдерживаешь его взгляд, словно вы играете в гляделки и он проверяет тебя на прочность и наконец, убрав невинную улыбку с лица, покидаешь переговорную, прихватив с собой ворох черных папок и исписанных вдоль и поперек белоснежных хрустящих листов. дверь тихо закрывается. и ты лишь оставляешь за собой тот самый сладковатый аромат - гибискус, лимон и мускатный орех. если бы не он, то ты как будто и не существовал, не приходил - просто эфир, слуховая и зрительная галлюцинация, мираж в разгар жаркого летнего дня. беги потом, узнавай, что за зен, откуда, как его фамилия, давно ли работает - все покачают головой, нет такого, не было и не будет. показалось. с кем не бывает, правда?

ты шагаешь на первый этаж, где целый ряд автоматов с газированными напитками и сладкими закусками. гудят, как рой пчел и холодно мерцают маленькими синими экранами со списком ассортимента.

незаметно для себя улыбаешься, победоносно и торжественно - ты заразил его интересом, как вирусом, пустил по венам и артериям это зудящее ощущение - смотри на меня, смотри, не отрывай глаз. от этого тебе, на самом деле, ни жарко, ни холодно, просто существуешь, как и обычно. в этом мире иначе нельзя. ты - очередная константа, дышащая и хаотично передвигающаяся среди таких же. интуитивно скорее, чем рефлекторно - кажется, так делают все, я тоже буду. тебе начинает казаться, что эта заевшая черно-белая пленка - худшее, что с тобой могло произойти и лучше бы ты вместо марты кормил червей. она, правда, для этого лучше подходит - кровь с молоком, пухлые щечки и широкие бедра. жаль только ее премилое платье цвета слоновой кости - она выбирала его при тебе, но не то, чтобы тебя это интересовало. но вот то что было под ним - да.

ты водружаешь свою ношу на стол рецепшена и прежде, чем тебе что-то скажут (накричат, навизжат, нагрубят) - испаряешься. эти белые воротнички напоминают тебе церберов - охраняют информацию, гавкают на любого проходящего и, наверняка, питаются человеческой плотью. твои догадки кажутся тебе верными, как только ты замечаешь, что обе девушки за столом - с невероятно алыми губами.

подходишь к автомату и раздумываешь. что будет, если взять ему воду без газа? будет ругаться, топать ногами? уволит тебя? ты еще не раскусил этого типа, тебе кажется, что неприступная стена дают трещину, но ее, к сожалению, недостаточно, чтобы рассмотреть все содержимое, которое скрывается за невидимым и негласным препятствием. так что взять сейчас обычную воду - это как кувалдой по препятствию, с размаху, с разбегу и не жалея ничего. но похоже тебя интересует не столько содержимое, сколько процесс. чем мучительнее он для тебя - тем приятнее. настоящий садомазохист и не скрываешь это. тебе доставляет патологическое наслаждение наблюдать за людьми, постепенно раскрывать их, узнавать. но, сорвав ненужную яркую обертку, ты чаще всего разочаровываешься. грустный ребенок с такими же грустными глазами, отбрасываешь невкусную конфету в сторону, в поисках новой. более интересной. более блестящей и манящей. джойя - именно такой. поэтому ты кидаешь монетку, и автомат выбрасывает тебе газированную воду.

с тех пор, как энн перестала на тебя смотреть и задерживаться в столовой, ты перестал питаться. терри, конечно, был всегда под рукой, но трахать того, мог разве что извращенец. ты таковым не являлся. по крайней мере, в каком-то смысле этого слова. поэтому уже который день поглощал шоколадные батончики. на этот раз взял два. они, конечно, голод не подавляли, но хотя бы за механическим процессом пережевывания пресной пищи ты отвлекался. забыл на какой-то момент, что где-то в глубине тебя жужжит и трется о стенки желудка сила. сила, о которой ты, блять, не просил. она появилась однажды легким покалыванием и прорвалась сквозь тебя сумасшедшей болью, которая отпустила лишь после того, как ты убил марту. и ты жалеешь, что под горячую руку не попалась страшненькая подружка марты. лучше уж она - рытвины от прыщей, блеклые волосы, заплетенные в тугую косу и застегнутая на все пуговицы блузка. такие ходят в церковь и молятся о том, чтобы господи, ниспошли мне красивого мальчика, такого как зен, который живет в доме напротив. такие всегда, господи, я устала стирать свою руку в мозоли, господи, я так хочу его. и ты всегда хотел пойти в воскресенье туда, лишь бы послушать подобные исповеди. твоя, кстати, звучала бы примерно так: отец, я согрешил, я так красив. и в тебе, на самом деле, было больше реалиста, чем самовлюбленного уебка, потому что, кажется, все вокруг признавали факт твоего очарования. это было априори. теорема, не требующая доказательств. что-то существующее в воздухе перманентно и не нуждающееся в озвучивании вслух.
ты зашел в переговорную. поставил перед редактором бутылку газированной воды и сел напротив. прямо на стул. ты был уверен на все сто процентов, что никто подобного не вытворял, и в этом был свой шик. сидеть здесь, болтать ногами, глядеть в темно-темные глаза, растворятся в них маленьким кусочком сахара. совсем маленьким. ты отшатнулся, едва заметно мотнув головой. осознание того, что он - иной уже сидело в твоей подкорке сознания, но только сейчас оно вынырнуло из полумрака и появилось в голове чем-то более четким и ощущаемым. колкое, твердое напряжение, которое садится прямо на плечи, и ты пытаешься отвлечься на что-то. да хоть на его фразы, сказанные перед твои уходом.

- смерть, - сипло говоришь, - вот что значит мое имя. мать увлекалась древнегреческой мифологией, но не учла тот факт, что значение не всегда совпадает со звучанием, - смелость постепенно возвращается, и ты откидываешься на спинку кресла. выуживаешь излюбленный шоколадный батончик из кармана.

- извините, ужасно голоден, - виновато сообщаешь, по правде говоря, не испытывая никакой вины. только недоверие. и одновременно любопытство. сейчас к той самой розетке ты придвинулся чуть ближе, почти сунув палец в одно из отверстий - ожидание удара стало реальным и внушительным. интересно, что там после смерти следует? - я и вам, кстати, взял, - протягиваешь сладость в неброской упаковке. даже, если он сейчас откажется, тебе достанется больше. все равно одним совершенно не наешься, а снова тащиться в столовую и терпеть там головокружительный запах уже который раз повторно разогретой и замороженной еды - просто невозможно.

пачкаешь губы в шоколадной глазури, и разглядываешь собственные колени, как будто это то, что тебя сейчас интересует. вовсе, нет. ты бы не прочь еще раз взглянуть в глаза мистера джойя. как челлендж - утону или нет, захлебнусь или нет. бросаешь себе этот вызов, наконец, переводя взгляд на мужчину. все ставится на паузу, как будто, ты и вправду в каком-то дурацком фильме (наверняка, черной комедии с проблесками настоящей трагедии) - его темные глаза - две сумасшедших воронки, которые затягивают в себя все, что вокруг. без разбору. ты скалишься. собираешься. подтягиваешься. как кот, готовившийся к прыжку - еще немножко и сорвешься с места. если что. если он вдруг. вдруг что?

испытываешь сумасшедшее желание коснуться его, просто, чтобы получить какую-то разрядку и откусить чуток энергии. косишься на его ладони, которые недосягаемы для тебя, только, если ты не решишь внезапно встать и подойти к столу ближе. но нет. хмуришься, как будто тебе только что сообщили, что кто-то из твоих родственников умер - небольшая потеря, но хлопот будет много. например, с наследством.

- редкостная гадость, - оглашаешь свой вердикт, смяв пустую упаковку и сложив ее в карман джинсов.

0

6

-Инкубы-потрясающие существа, - сказала как-то Лили - всегда красивые, обаятельные. Хочешь не хочешь - посмотришь на него, заведешься...А утром останется только едва ощутимое послевкусие и жуткий голод.
Джонатан никогда не позволял инкубам или суккубам кормиться от него просто так - это всегда был равный обмен. Жизнь за жизнь, кровь за энергию.
Джонатан любил энергетических вампиров. Примерно одну ночь в месяц, неизменно теряя интерес до следующего раза.
Может, уже просто месяц прошел?
Зеленый еще совсем.
Он ставит перед ним воду и садится рядом. Слишком близко. Никто не должен сидеть так близко.
Почему он вообще здесь? Почему все еще не ушел, почему не вернулся к своим обычным делам?
-Забавно, - комментирует он, не улыбаясь. Сочетание и правда забавное, но сейчас ему гораздо больше интересно другое. Вернее. другой.
Зен тоже заметил, что перед ним иной - это стало заметно сразу. Маленький, вечно голодный инкубчик, такая большая конфета ему еще никогда наверняка не попадалась. Видно, что нет.
-Твой интерес к ним всегда будет подделкой. Эффектной липой. Большинство из них скучны и пресны до невозможности. У них даже кровь не соленая ни чуть. Они просто...существуют. И им всегда скучно.
Пока Джонатан не нашел ни одного опровержения словам Лили. Инкубы не умели очаровывать, когда были сыты, ибо не хотели этого. Их жизнь делилась на скуку и кормежку, попеременно сменяющих друг друга. Но трахались они отменно.
Обычно Джонатан не ест человеческую еду. Не потому что брезгует - просто не видит смысла в этом притворстве и игра на публику, когда того не требует ситуация вроде важной встречи в ресторане.
Но батончик он все равно берет. Смотрит на него пару секунд, решая про себя, стоит ли принимать участие в этой игре. Стоит ли вообще позволять ему находиться здесь, если конец давно известен?
-Ты ведь здесь недавно, - не вопрос, а утверждение - тебе разве не говорили, как себя нужно вести рядом со мной?
Он не злится на самом деле. Самую малость раздражен и до безумия хочет поставить мальца на место.Не уверен, что сможет, но попытаться же стоит?
-Ты далеко не уйдешь, если будешь путаться под ногами, знаешь это? - звучало, как угроза, а может, она и есть. Джонатан не может допустить, чтобы в здании поползли слухи, что он не смог приструнить какого-то там мальчишку, кем бы он там не работал.
Он чувствует, как шоколад в его ладони нагревается и становится более мягким. Неприятное чувство.
Мальчишка ест свою шоколадку, словно бы поглощенный процессом, но Джонатану даже смотреть не нужно, чтобы чувствовать, как того тянет к нему. Тянет к его силе. И вот это забавляет больше всего.
-Редкостная гадость, - звучит как вердикт, так что Джонатан отправляет свой батончик в мусорку.
-Тебе здесь нравится?
Господи, конечно же нет. Он просто присосался к этому месту и уйдет. как станет слишком скучно. Ему не деньги нужны - одежка больно дорогая, он просто ищет хоть что-то, что отвлечет от тщетности бытия.
-В нашем обществе не принято так пялиться, знаешь? Так голодно, я имею в виду. Мы ведь не животные.
Да и ты на хищника похож едва ли.
Поехали ко мне - вот что хочется сказать прямо сейчас. Бросаем все и уезжаем, у меня классные простыни и хороший напор в душе. Я даже представлю тебя своим собакам.
Поехали ко мне, - вот что хочется сказать. Поехали, ты избавишься от голода, а я от наваждения. Мы же не животные, чтобы продолжать друг на друга так смотреть. И мы не люди, чтобы придавать этому хоть какое-то значение.
Но мелкий только этого и ждет, он ведь привык, что все дается ему легко. Что все дается ему моментально, стоит только улыбнуться этой своей очаровательной улыбочкой.
Поехали ко мне и забудем об этом всем завтра же.
-Думаю, тебе пора. У меня встреча. Спасибо за воду, - каждое слово из себя как клещом, но так нужно. Не хватало еще прямо сейчас попасться на крючок, не хватало еще потерять контроль.
Он не так интересен - повторять про себя снова и снова.
Он так красив - признавать, но не придавать значения.
Слова имеют власть над живыми созданиями. Мысли - нет. Поэтому некоторые смысли лучше оставлять при себе.
Поэтому Зену лучше просто убраться восвояси и выбрать себе другой полдник.
-А батончики ничего в магазинчике напротив. И грудь неплохая, - замечает он. Он продавщицами не питается, но, может, парню горит.

+1

7

ох.

он говорит, не учили ли тебя, как себя вести. с ним же. к а к. ага, он здесь бог и дьявол, и мать, и отец, любите его, цените и никогда не попадайтесь на глаза. ползайте по офисному ковролину, опустив глаза, будто что-то ищите, оббивайте все дверные косяки, давая ему больше места и пространства и всегда, слышите, всегда до одури любите, как будто в последний раз. спасибо, что хоть дрочить на него не заставляют - ты, конечно, не сомневаешься, что смог бы, но все же он мало похож на свою картинку. ту самую, которую размещают на первой страницы журнала – сейчас он живой, такой живуче-живой, как будто самый реальный в вашем офисе, как будто это он - тебя создал. гребанная теория солипсизма - тебе действительно начинает казаться, что это он тебя таким нарисовал, все эти изгибы и кривая улыбка, не соответствующая ситуации. это именно он заставил тебя дерзить, потому что ему так угодно, ему так попросту н р а в и т с я. нравится так, что на зубах скрипит удовольствие, перемешанное с уже едва заметным утренним раздражением. и чем больше ты сейчас будешь уворачиваться, тем больше он напирать. кажется, игра началась. и сложно уже сказать, кто здесь жертва.

- а еще мне говорили, что не стоит здесь вообще работать, - тянешь слова, говоришь почти нараспев, чувствуя, что тебя обволакивает незримая шелестящая и блестящая пленка голода, который тебе так очаровательно идет, и он это тоже прекрасно понимает, - но как видите, мистер джойя, я - здесь.

ты вытягиваешься по струнке, как когда-то тебя заставляла мать. осанка - самое главное, осанка - говорит о тебе больше, чем ты сам. осанка просто кричит о том, что ты прекрасно знаешь, как себя вести, знаешь, как и когда говорить, как и когда улыбаться. она выдает в тебе того, кто сидел за уроками часами, аккуратно выводя задания в чистовике. завитушки, плавные линии - ты по-прежнему пишешь прописными, соединяя каждую букву с другой, хотя школа давно закончилась. и твоя нарочитая наглость, которая просто на всего роскошь - она не изменит ничего, если честно. лезь из своей выглаженной, шелковой и опрятной шкуры, лезь наружу, как будто тебе дадут новую и позволят курить взатяг, носить рваные джинсы и говорить блять через каждое слово вслух (а не мысленно).

- да, мне здесь нравится, - врешь. нагло и в лицо, даже не моргая. неприкрытая ложь - тоже как вызов. тот самый, что невозможно не принять. когда-то, но придется все же (ты не терпишь отказов и трусости). когда-то. ты же никуда не торопишься? он тоже. у него полным полном времени, это ты знаешь точно. и хотя внутренние размышления о том, к какому же виду он принадлежит - сейчас совсем не в тему, ты все же прикидываешь. а еще ты прикидываешь, каких он любит трахать. и в каких позах. улыбка сама по себе - ты не контролируешь это, поэтому выходит крайне искренне - не так дежурно и сладко, просто мерзко. словно кто-то только что опрокинул этот тихий омут, в котором черти водятся. эти черные твари посыпались наружу, истошно крича и размахивая своими мини-вилами. лови, лови, скорей их, зен, пока не убежали. и ты действительно ловишь, став вновь серьезным.

но слово "животные" тебя изумляет. конечно, и мистер джойя не промах. ты был слишком самоуверенным - он тоже увидел в тебе того самого. нет, не гнилого и нахального мальчишку, а инкуба. сколько. ты мысленно спрашиваешь, сколько же ему понадобилось времени, чтобы понять это и знал ли он с самого начала, когда ты сюда зашел. тебе кажется это таким нечестным, что хочется надуть губы, спрятаться под стол и не вылезать, пока тебе не скажут ладно, ладно, зен, я пошутил, я не знаю, кто ты такой. правда, не знаю, хватит уже рыдать там. глаза себе хочешь выплакать?

все эти вещи - тебе кажутся настолько новыми, что ты до сих пор не привык, не втянулся, не смог ужиться с этими ощущениями. они как инородный объект, который тебе втиснули куда-то между ребер, дали пинок и такие, давай, живи, делай вид, что все нормально. но это все н е н о р м а л ь н о. как и то, что вас тянет друг к другу. тащите в сторону, поскорей, пока ты совсем не слетел с катушек.

- извините, мистер джойя, это вышло случайно, - конечно, нет. ты отводишь взгляд, переключаясь на окно. там, конечно, не так интересно (по-прежнему), но зато помогает лучше концентрироваться на человеческом. на том, что не голодное и не требует чужой плоти и крови. на том, что колит в кармане свернутая обертка от батончика, - это больше не повторится, - если, конечно, он сам не захочет. он захочет. ты знаешь наверняка, будто тебе кто-то сказал или где-то написал, и теперь от этого не отвертеться. все задокументировано. ты адресуешь свою усмешку мужчине, а сам рассматриваешь многоэтажки, возвышающиеся за стеклом. и свой интерес, переместившийся куда-то ниже, в живот, ты тоже адресовал бы ему, но только вот - это уже будет лишним. совсем. или нет?

ты ждешь, потому что и он ждет. поезда что ли? вы не на станции, не на автобусной остановке, не в аэропорту, зачем тогда все эти формальности. ты бы прочел по его губам фразу, ту самую, но он безмолвен, а ты дал себе слово, что на сегодня гляделок хватит. и хотя тело изнывает от этого, словно ты наркоман, будешь сидеть на попе смирно. не дергаться. не дышать. почти.
- встреча у вас ровно через десять минут, время еще есть, - констатируешь факт, взглянув на часы на стене, - но если вы так хотите - я уйду, - тут же поднимаешься, расправляя немного мятую футболку с изображением группы битлз, которую ты грозился снять буквально пять минут назад. сейчас ее с тебя уже не стянуть - будешь сопротивляться, кусаться и орать - не трожь, не трожь. уже расхотел. уже не то.

не то. все не то.

только он все тот же. и кидается своими фразами, как будто они тебя смутят. как будто что-то тебя может смутить. не дождешься.

- до свидания, - металлический, ровный тон, в глазах - равнодушие. оно там присутствует всю жизнь, почти что с самого детства, постфактум. есть и есть. но вид главного редактора заставляет его забиться в самый дальний угол, уступая место чему-то другому. только чему вот.

0


Вы здесь » Arcānum » Игровой архив » черным по белому [5 июня 2017]


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно