— Я ничего не покупаю. И ничего не продаю, — сквозь прищур довела до сведения помятого вида старуха, едва не захлопнув дверь перед самым носом.
— Неужели я похож на коммивояжера? — почти искренне удивился Валенца, легким движением поправляя воротник черного двубортного пальто, ценником сопоставимого с ценой небольшого коттеджа.
— И у нас никто не умер! — вызывающе добавила женщина, подозрительно оглядывая Валенца от мысков черных ботинок до шарфа того же цвета.
— Не представляете, насколько эта информация греет мне сердце! — ахнул Валенца, будто бы невзначай просовывая край кожаного, на сей раз коричневого портфеля в узкое свободное пространство между косяком и дверью:
— А если серьезно — миссис Мур, полагаю? — я пришел поговорить о вашем внуке, Эване.
— Юэне!
— Ох, простите! Я недавно в городе… Забыл представиться. Меня зовут Эдмунд Джексон, я новый школьный психолог Юэна. Видите ли, мальчик… — опустил взгляд Валенца, с изумлением обнаруживая, оказывается, этот иссушенный аватар смерти была обута в лакированные туфли-лодочки на стальной шпильке. Что вкупе с розовым махровым халатом и голубой, игриво наброшенной на плечи шалью из козьей шерсти выглядело ну, мягко выражаясь, эффектно.
«Зато она одета», — машинально утешил себя «Эдмунд Джексон», потому что сомнений не было: по степени воздействия на душу и тело перспектива увидеть эту даму раздетой немногим уступала возможности окончить жизнь под здоровым гидравлическим прессом.
Удивительная женщина. Воистину удивительная. Вот именно из-за таких и началась охота на ведьм.
— Что он опять вытворил? — наморщила лоб эта несколько перезрелая фантазия на тему Ki-sikil-lil-la-ke* с таким поразительным сочетанием злорадства и ненависти на лице, что даже Роману, человеку, в общем-то, хладнокровному и сдержанному, чуть-чуть захотелось повеситься.
«Что уж и говорить о сложном подростке».
— Ничего, — выгнул уголки губ Валенца, не сводя темно-карих глаз с бледно-голубых женщины. — Напротив. Должен отметить, мальчик создает о себе весьма приятное впечатление. Он умен, насколько я могу судить, обладает кретивным мышлением, однако. Однако чрезвычайно замкнут и очень скрытен. А это, как вы, должно быть, знаете, верный признак… напряженных отношений в семье.
— Вы на что намекаете?!
Небо темнело. Становилось ветрено. Последние часов десять, то есть с самого момента прибытия, он не ел. Да и устал порядком. Если быть до конца честным.
— Я ни на что не намекаю, миссис Мур, — тяжело выдохнул Алессандро Федерико Валенца, пристально глядя в водянистые глаза не магички, но ведьмы. — Я выдвигаю предположения. Можете их подтвердить, можете опровергнуть. Поймите меня правильно, миссис Мур, я люблю свою работу и стараюсь выполнять ее хорошо. И в ваших же интересах, чтобы мой труд приносил пользу. О, поверьте! Я сейчас не о себе. В первую очередь я говорю о пользе таким одаренным детям, как ваш Юэн. А ведь он, повторюсь, весьма одаренный мальчик, и... по-моему, скоро пойдет снег. Не думайте, я не навязываюсь, но — продолжим беседу в тепле? За кружечкой чая, в располагающей домашней атмосфере...
— Проходите, — коротко бросила Ki-sikil-lil-la-ke, через мгновение стуча стальными шпильками по орехового оттенка паркету.
«О боже», — мысленно скривился Валенца.
Теперь не секрет, от чего Иннес так ненавидела говорить о семье и почему, собственно, на ней же погорела.
— Вам с молоком и сахаром, мистер Джексон?
— Черный, пожалуйста. Заранее премного благодарен.
__________________
* — Лилит, шумерская версия

Отредактировано Roman Valenza (2018-09-11 10:11:03)