Утро было прекрасным, пока Джонатан не открыл глаза.
В этот день он не собирался в офис. Будучи главным редактором, он верил в свое богом данное право периодически (очень-очень редко), но откашивать от работы, особенно если чувствовал себя не лучшим образом. А именно так он себя и чувствовал - после вчерашней трапезы, которая явно накачалась чем-то совсем уж запредельным. Вечера он не помнил практически совсем, но сейчас осталось просто легкая...слабость. Джонатан не вполне был уверен в своих ощущениях, но кажется он напоролся на уже-не-жертву изнасилования. Чем извращеннее насильник - тем более сильную наркоту он добавляет в коктейль жертве, и этот славный малый был еще тем извращенцем, судя по ощущениям Джонатана. Кажется он оставил кого-то без секса, но не то чтобы сильно жалел об этом.
А вот о попытках есть второпях и "не заморачиваясь" - очень даже. Но последнее время Арканум как-то слишком уж закручивал гайки и, по опыту Джонатана, в таких ситуациях опасно неделями обхаживать свой будущий ужин - привлечешь слишком много внимания. Может, пришло время совсем перейти на пакеты, но Джойя не был пока уверен, как относится к этой идее.
Словом, ему просто надо было сегодня поработать из дома - к  обеду его бы уже отпустило совсем, и вечером он бы даже сам погулял с собаками в кои-то веки, но у провидения планы не его персону были другие.
-В каком смысле "сегодня"? Встреча была назначена на следующую пятницу. Я не поеду сегодня в офис, я же уже сказал...Ясно. Я буду через час. Подготовьте все, - Джонатан с сожалением посмотрел на Пампкин, которая, как обычно, при первой же возможности забралась на колени - прости, милая, сегодня папочке опять надо на работу.
И вот уже в машине и дурном настроении, с пакетом крови, перелитом в стакан из-под кофе. Он не слишком любил открывать запасы на черный день, но нельзя же предстать перед адвокатами по вопросам авторского права в плохом виде?
От крови понемногу становилось лучше, так что к моменту, как Джойя вошел в офис, он был уже в своем привычно-раздраженном состоянии.
Хорошая сторона его непопулярности как писателя -ни у кого нет притязания на его интеллектуальную собственность. Это был первый раз за всю его жизнь, как адвокаты позвонили ему и попросили встретиться. Он знал, что может найтись какой-нибудь родственник в десятом колене, который заявит права на его книги, но искренне не думал, то это все же произойдет. По его прикидкам девушка, с которой он спал в молодости, сейчас уже должна была быть в маразме, ее ребенок от него - приближаться к этому возрасту, а внуки вряд ли когда-либо о нем слышали. Были еще родственники матери и отца, но...В общем, все было как-то очень странно.
Но Джонатан знал точно одну вещь - его книги будут оставаться его до тех пор, пока он жив, каких бы денег ему это не стоило.
Дожили - со мной собираются судиться из-за авторских прав на мою книгу. Сколько от нее там сейчас доход-то?
Думать о том, что книгу собираются экранизировать совсем не хотелось - Джонатан был категорически против любых попыток воспроизведения его творчества, кроме как на бумажных носителях, в электроном формате и формате аудио-книг. Не хватало потом еще краснеть за отвратительную актерскую игру и бездарную режиссуру.
Он зашел в свой кабинет, чтобы сменить пиджак - в офисе у него был специальный, черный, самый простой пиджак для встреч. Он буквально давил на него свой ординарностью и нелепой простотой, но он опытным путем выяснил, что это - наименее раздражающая окружающих вещь в его гардеробе.
В целом, он верил, все должно было пройти неплохо - он был сыт и более-менее спокоен, был уверен в законности своих прав на книгу и точно знал, что никто не сделает ему предложения, которое могло бы заставить его передумать. Оставалось только сообщить об этом адвокатишкам и разойтись.
Он был уверен, что все пройдет хорошо ровно до момента, как вошел в переговорную.
Вдох-выдох.
Поймал за руку первого попавшегося сотрудника.
-Найди того, кто здесь все приберет. Быстро. Или пеняй на себя.
Он брезгливо поморщился, осматривая стол, на котором валялись черные папки. закрытые и открытые, часть бумаг успела свалиться на пол и стулья. Ему казалось невероятным то, что даже за порядком в офисе следить приходится ему.
Пора искать нового помощника. Кровь к голове этой совсем перестала приливать.
Он сел на свое привычное место во главе стола и, отодвинув бумаги подальше, решил проверить почту. До встречи оставалось еще минут двадцать, нужно было потратить время с пользой и при этом никого не убить.
Прошло не так много времени, когда дверь в переговорную открылась. Джонатан даже не поднял взгляд, увлеченный письмами редакторов и приглашениями на пару вечеринок.
Вошедший шуршал папками и бумагами, дыша почти бесшумно и вообще существовал сейчас ровно в том режиме, который Джойя так в людях ценил - незаметном.
Ну почти.
Он был бы совсем незаметен, если бы не въедливый и слишком сладкий для мужского запах.
Джонатан любил хороший парфюм и людей, которые грамотно его подбирали.
Этот парень к числу оных не относился.
-Открой окно, будь добр, - вздохнув, произнес он - я полагал, у вас врожденный талант подбирать себе парфюм. Век живи - век учись.

Наглость.
Джонатан почуял ее даже ярче, чем слышал отвратительный сладкий аромат, исходящий от парня.
Он был окутан наглостью словно коконом, только не защищающим его, а питающим. Он знал таких людей, отвечавших на любую фразу с сарказмом и "плохо скрываемым" чувством собственного превосходства, только вот у большинства это был лишь защитный механизм, продукт недолюбленности мамочкой или комплекса по поводу длины полового органа.
С этим пареньком все было не так - он не стушевался тут же, не отвел поспешно взгляд, не вздернул презрительно свой симпатичный носик.
Это цепляло.
Джонатан отвлекся от экрана мобильника, незаметно поглядывая на юношу. Кажется, он видел его здесь раз или два, а может и нет - тут полный офис народу, где же тут всех упомнишь? Когда-то в начале карьеры он думал заставить всех ходить ходить в галстуках определенных цветов, но быстро отказался от этой идеи, ибо - зачем? Подавляющая часть сотдников была людьми, и Джонатан, хоть и не был так стар, но уже смирился с мыслью, что никто из них ео не переживет и что жизнь их скоротечна. Если они не умрут в обозримом будущем, то уволятся, уйдут в декрет, сменят прическу - так и зачем их запоминать? Локомотив их жизни пронесется мимо Джонатана так быстро, что и названия будет не разглядеть. Как начальника его это конечно так себе характеризовало, но он знал, что ему есть чем крыть этот свой "недостаток".
Паренек тем временем продолжил убираться, не то чтобы обращая внимания на своего, вообще-то, босса.
И эо зацепило повторно. Не так сильно, как в первый раз, но достаточно для того, чтобы задержать на нем свой взгляд подольше.
А без футболки он должен быть неплох.
Джонатан не звал эти мысли, но они неизбежно должны были появиться. Телосложением парень был схож с греческими статуями-  аккуратный, подтянутый, каждый его кусочек был словно бы отшлифован из несовершенного булыжника и превращен в него такого, каким он был сейчас. Пялящегося в окно.
Тухлый вонючий ветер слегка, едва уловимо, развевал его кудри. Ему не место у этого окна. Ему не место у этого уличного смрада и копоти.
Он слишком чист. Слишком такой как надо.
Прикосновение должно было напоминать холодный мрамор, но кожа была мягкой и теплой. Живой.
-И что, работает? - спрашивает он, рефлекторно поправляя стопку бумаг на столе - эта твоя улыбочка?
Джонатан понятия не имеет, кто это такой, но может видеть его. Может чувствовать его, не понимая, как это происходит.
Он смотрит в глазах, в которых нет ничего, кроме скуки и холодного мрамора. Его лицо лепили сами боги, Джонатан не сомневается в этом ни на секунду.
Он хватает парня за бейдж, болтающийся на груди. Он знает, что не должен быть заинтересован, но никогда не любил обманывать себя - он заинтересован. Может, всего на мгновение. Может, на день или даже неделю.
-Зен, - читает он - странное имя.
Он резко отпускает бейдж и тот приземляется обратно на грудь парня.
-Бумаги отнеси на рецепшен, пусть разберутся. И достань мне воды, будь добр.
Он не знает, почему так вежлив. Он не знает, зачем вообще с ним разговаривает и почему не хочет, чтобы его оставили одного прямо сейчас. Он не знает, зачем просит чертову воду. Ему просто надо, чтобы Зен задержался. Еще всего на миг. Всего на пару минут, и Джонатана отпустит. Всегда отпускало, потому что никто не способен вызывать в нем интерес на большее количество времени, и уж точно не наглому юнцу попадать в круг избранных.
Но он все еще здесь, и взгляд Джонатана все еще не расфокусировался.
Может, он все же видел его раньше? Просто почему-то не заметил или заметил, но реши не заострять свое внимание?
Таких не забывают.
Ты очень красивый, знаешь? - то, что хочется сказать, но вместо этого
-С газом.
Он смотрит слишком долго. Еще немного, и парень возгордится, он ведь наверняка привык, что все смотрят. Что все любуются, словно пустой куклой. Поэтому ведь и так скучно, да? Когда выглядишь как картинка, все само идет к тебе в руки.
Он заставляет себя перестать смотреть, переводя взгляд обратно в телефон. Мир словно бы меркнет на мгновение, но Джонатан не дает себе так думать - не хватало еще розовых соплей в мыслях.
Это просто красивый ребенок.
Чертовски красивый ребенок.
Зен.

-Инкубы-потрясающие существа, - сказала как-то Лили - всегда красивые, обаятельные. Хочешь не хочешь - посмотришь на него, заведешься...А утром останется только едва ощутимое послевкусие и жуткий голод.
Джонатан никогда не позволял инкубам или суккубам кормиться от него просто так - это всегда был равный обмен. Жизнь за жизнь, кровь за энергию.
Джонатан любил энергетических вампиров. Примерно одну ночь в месяц, неизменно теряя интерес до следующего раза.
Может, уже просто месяц прошел?
Зеленый еще совсем.
Он ставит перед ним воду и садится рядом. Слишком близко. Никто не должен сидеть так близко.
Почему он вообще здесь? Почему все еще не ушел, почему не вернулся к своим обычным делам?
-Забавно, - комментирует он, не улыбаясь. Сочетание и правда забавное, но сейчас ему гораздо больше интересно другое. Вернее. другой.
Зен тоже заметил, что перед ним иной - это стало заметно сразу. Маленький, вечно голодный инкубчик, такая большая конфета ему еще никогда наверняка не попадалась. Видно, что нет.
-Твой интерес к ним всегда будет подделкой. Эффектной липой. Большинство из них скучны и пресны до невозможности. У них даже кровь не соленая ни чуть. Они просто...существуют. И им всегда скучно.
Пока Джонатан не нашел ни одного опровержения словам Лили. Инкубы не умели очаровывать, когда были сыты, ибо не хотели этого. Их жизнь делилась на скуку и кормежку, попеременно сменяющих друг друга. Но трахались они отменно.
Обычно Джонатан не ест человеческую еду. Не потому что брезгует - просто не видит смысла в этом притворстве и игра на публику, когда того не требует ситуация вроде важной встречи в ресторане.
Но батончик он все равно берет. Смотрит на него пару секунд, решая про себя, стоит ли принимать участие в этой игре. Стоит ли вообще позволять ему находиться здесь, если конец давно известен?
-Ты ведь здесь недавно, - не вопрос, а утверждение - тебе разве не говорили, как себя нужно вести рядом со мной?
Он не злится на самом деле. Самую малость раздражен и до безумия хочет поставить мальца на место.Не уверен, что сможет, но попытаться же стоит?
-Ты далеко не уйдешь, если будешь путаться под ногами, знаешь это? - звучало, как угроза, а может, она и есть. Джонатан не может допустить, чтобы в здании поползли слухи, что он не смог приструнить какого-то там мальчишку, кем бы он там не работал.
Он чувствует, как шоколад в его ладони нагревается и становится более мягким. Неприятное чувство.
Мальчишка ест свою шоколадку, словно бы поглощенный процессом, но Джонатану даже смотреть не нужно, чтобы чувствовать, как того тянет к нему. Тянет к его силе. И вот это забавляет больше всего.
-Редкостная гадость, - звучит как вердикт, так что Джонатан отправляет свой батончик в мусорку.
-Тебе здесь нравится?
Господи, конечно же нет. Он просто присосался к этому месту и уйдет. как станет слишком скучно. Ему не деньги нужны - одежка больно дорогая, он просто ищет хоть что-то, что отвлечет от тщетности бытия.
-В нашем обществе не принято так пялиться, знаешь? Так голодно, я имею в виду. Мы ведь не животные.
Да и ты на хищника похож едва ли.
Поехали ко мне - вот что хочется сказать прямо сейчас. Бросаем все и уезжаем, у меня классные простыни и хороший напор в душе. Я даже представлю тебя своим собакам.
Поехали ко мне, - вот что хочется сказать. Поехали, ты избавишься от голода, а я от наваждения. Мы же не животные, чтобы продолжать друг на друга так смотреть. И мы не люди, чтобы придавать этому хоть какое-то значение.
Но мелкий только этого и ждет, он ведь привык, что все дается ему легко. Что все дается ему моментально, стоит только улыбнуться этой своей очаровательной улыбочкой.
Поехали ко мне и забудем об этом всем завтра же.
-Думаю, тебе пора. У меня встреча. Спасибо за воду, - каждое слово из себя как клещом, но так нужно. Не хватало еще прямо сейчас попасться на крючок, не хватало еще потерять контроль.
Он не так интересен - повторять про себя снова и снова.
Он так красив - признавать, но не придавать значения.
Слова имеют власть над живыми созданиями. Мысли - нет. Поэтому некоторые смысли лучше оставлять при себе.
Поэтому Зену лучше просто убраться восвояси и выбрать себе другой полдник.
-А батончики ничего в магазинчике напротив. И грудь неплохая, - замечает он. Он продавщицами не питается, но, может, парню горит.